한국국제교류재단

«“То” (кит. «дао») — это путь отсюда туда». Это определение из «Чунъён чачжам» — труда Чон Ягёна (1762—1836). Если вас заинтересовало, почему подобное незамысловатое высказывание появилось в размышлениях одного из ведущих учёных-конфуцианцев позднего периода Чосон, то, стало быть, вы фактически приблизились к тому, чтобы изучить обстоятельства его эпохи. А сделав ещё шаг в этом направлении, вы, возможно, услышите вздохи учёного, охваченного беспокойством и сожалением.

В волости Квантхан-мён города Пхачжу, стоя у подножия горы, на деревню Ёнми-ри взирают высеченные из природной скалы два гигантских Будды высотой 17,4 метра. Известно, что эти простые фигуры были созданы в XI в., ещё в эпоху Корё. Поскольку их было хорошо видно издалека, для тех, кто в прошлом путешествовал по Ыйчжу-ро, они служили прекрасным ориентиром и своего рода вехой.

В конфуцианских классических текстах «то» (кит. «дао») неопределённо объясняется как «следование человеческой природе» («Чжун юн», «Учение о срединном и неизменном Пути») или «прояснение конечной логики (принципов), внутренне присущих жизни» («Да сюэ», «Великое учение»). Чжу Си (1130—1200) определял «то» как «принципы, которые должны естественно соблюдаться». Видимо, поэтому неоконфуцианство, или чжусианство, стремилось прояснить как раз эти абсолютные трансцендентные принципы, имманентные всем людям и вещам.

Арка Независимости в районе Хёнчжо-дон округа Содэмун-гу Сеула была установлена в 1897 г. на собранные средства как воплощение народной воли защитить страну от иностранного влияния. Изначально на этом месте стояли ворота Ёнын-мун, где в эпоху Чосон встречали китайских посланников, но потом их снесли по решению Ассоциации независимости как символ поклонения перед Китаем и поставили эту арку.

Путь и Дорога
Эти принципы были взяты в качестве философии правления в государстве Чосон (1392—1910 гг.). Однако учёным-конфуцианцам Чосона не удалось предотвратить осуществление силовой политики, а строгий сословный уклад привёл к дисбалансу и неравноправию в обществе. Позднее японское и маньчжурское вторжения ещё более ослабили страну. Учёный Чон Ягён, живший на стыке XVIII и XIX веков, реинтерпретировал «то». Отказавшись от чрезмерного уклона в метафизику, он представил «то» как процесс, охватывающий жизнь от рождения до смерти, или как процесс социального развития. Таким образом он пытался пробудить в правящем классе осознание насущной необходимости реформ.
Теми, кто, выйдя за рамки конфуцианства, сосредоточенного только на самосовершенствовании, выступал за стабильность жизни крестьянства как основы страны и за земельные реформы, а также предложил в качестве новой отрасли экономики коммерцию и распределение, стали учёные-представители идейного течения «сирхак», возникшего во второй половине XVII века. Их предложения были с энтузиазмом приняты выдающимися монархами Ёнчжо (годы правления 1724—1776) и Чончжо (годы правления 1776—1800) и принесли перемены в Чосон. Движение привело и к появлению многочисленных предложений по осуществлению реформ и публикаций, в частности — к изданию в 1770 году «Торого» («Обзор путей и дорог»), малоизвестного самобытного труда по антропогеографии Син Гёнчжуна (1712—1781).
В этом труде описывались наземные и морские пути Чосона, границы и пути следования королевских процессий, а также содержалась разнообразная информация о транспорте. Там также имелось приложение об официальных рынках «кэси» («открытый рынок»), на которых тогда велась приграничная торговля. В предисловии автор подчёркивает, что с процветанием рынков возросло количество пользователей дорог, среди которых теперь появились торговцы и простолюдины, в связи с чем обязанностью государства является организованное управление сетью дорог. Также он глубокомысленно замечает: «Дорога никому не принадлежит. Ею владеют те, кто сейчас находится на дороге». Другими словами, Син Гёнчжун считал дорогу реальным средством претворения в жизнь автономных и ориентированных на народ конфуцианских идеалов и одновременно конечной целью конфуцианства. Возможно, он верил, что именно предотвращение разграбления ресурсов и открытие каналов распределения суть истинная Дорога и, как следствие, истинный Путь.

Двигаясь по дороге посланников

Постоялый двор Хеым-вон был построен в эпоху Корё для удобства чиновников, следовавших через перевал Хеым-рён, важнейший пункт на пути от Кэсона в Ханян. В 1999 г. во время раскопок в волости Квантхан-мён в Пхачжу была обнаружена черепица с надписью «Хеымвон», что позволило точно определить место, где находился постоялый двор.

В своей книге Син Гёнчжун разделил все шесть основных дорог Чосона по степени важности, и самой важной среди них была Ыйчжу-ро. Взяв начало в Сеуле (тогда Ханяне), она направлялась к Ыйчжу на берегу реки Амнок-кан через Кэсон, Хванчжу, Пхеньян, Анчжу и Чончжу. Ыйчжу-ро была названа первой, вероятно, по той причине, что в дополнение к её функции и роли официальной дороги, соединяющей столицу и канцелярию губернатора провинции Пхёнан-до в Пхеньяне, она была также дорогой обменов с Китаем. Отношения Чосона с Китаем как государства-данника, нуждающегося в назначении короля китайским императором, продолжались около 500 лет — вплоть до 1894 года. Ыйчжу-ро была единственной дорогой, использовавшейся для этих обменов.
В период существования Корейской империи (1897—1910 гг.), когда страна делала первые трудные шаги в сторону модернизации, и во время японской оккупации (1910—1945 гг.) на смену Ыйчжу-ро пришли новые дороги.

Позднее, после разделения на Юг и Север, большинство городов, через которые проходила Ыйчжу-ро, оказались на Севере. Ханян и Ыйчжу разделяет 1080 ли, или около 424 км, но сейчас кратчайшее расстояние от Сеула до ближайшей точки на южной части ДМЗ, которую могут свободно посетить туристы, составляет 45 км или около 40 тысяч вон за поездку на такси. И, конечно, такси повезёт вас не по старой дороге. В эпоху Чосон неторопливо двигавшаяся дипломатическая миссия в Китай преодолела бы это расстояние за 4 дня пути. Однако во время Имчжинской войны в конце XVI века король Сончжо, напуганный вестью о том, что японцы захватили Чхунчжу в центральной части страны, покинул столицу столь спешно, что проделал этот путь всего за сутки.

Павильон Хвасокчон, стоящий на скале на берегу реки Имчжин-ган, был построен в 1443 г. И Мёнсином, предком Юльгока, великого конфуцианского учёного эпохи Чосон.После ухода с государственной службы Юльгок провёл остаток жизни в своём доме неподалёку от этого места, наставляя учеников.

День первый: от Тони-муна до Пёкче-гвана
«После завтрака, когда вместе с отцом мы достигли Хончже-вона, десятки людей разных сословий вышли, чтобы попрощаться. Мы устроили прощальный банкет с едой и напитками, которые по этому случаю выставил король. Когда стемнело, отец простился с нами, и мы отправились в сторону Кояна. Поздней ночью мы достигли Кояна и отправились спать» (Хон Дэён. Ёнги (Яньцзинский дневник)).

Ыйчжу-ро начиналась у ворот Тони-мун, Западных ворот крепости Ханян. Эти ворота были снесены в 1915 году японскими властями. Однако известно, что они стояли на холме, расположенном между дворцом Кёнхи-гун в западной части старого центра Сеула и воротами Тонним-мун (Токрип-мун), или аркой Независимости. На картине «Прощание в Согё» («Согё чоныйдо»), написанной в 1731 году Чон Соном (1676—1759), изображено, как, завершив прощальный банкет, процессия китайских посланников проходит через ворота Ёнын-мун перед Мохвагваном, где принимали миссию из Китая. Мохвагван был распложен прямо за Западными воротами. Сразу после Японо-китайской войны 1895 года Со Чжэпхиль, один из лидеров движения за реформы «кэхва ундон», стал призывать прервать связи с Цинским Китаем и принять достижения западной цивилизации. Он организовал сбор средств и в ноябре 1897 года ворота Ёнын-мун, где встречали китайских посланников, были снесены, а на их месте возвели арку Независимости.
Чувствами, которые преобладали в «Яньцзинском дневнике», написанном Хон Дэёном (1731—1783) во время поездки по Цинскому Китаю, были гордость и стыд. В ту пору Китай наслаждался последними днями зенита могущества императора Цяньлуна. Хотя к тому времени прошло уже более ста лет с тех пор, как Чосон склонился перед династией Цин, в стране придерживались позиции «различения цивилизованных народов и варваров». Поскольку маньчжурскую династию Цин считали варварской, Чосон проводил антицинскую политику, выражавшуюся в игнорирования династии, сумевшей превратится в мировую империю благодаря своей открытости. Учёные «сонби» из Школы северного учения («пукхакпха»), в том числе Хон Дэён, подвергали сомнению эту позицию и с нетерпением ждали возможности лично открыть для себя реальное положение дел в Китае. Впервые в жизни увидев в католическом соборе в Пекине орган, Хон немедленно решил сыграть на нём собственные мелодии для «комунго» (6-струнной корейской цитры). Но на протяжении всего путешествия он непрестанно спрашивал себя, что такое истинный стыд и чего ему следовало стыдиться.Чтобы добраться до Хончже-вона, первого из государственных постоялых дворов (по-корейски «вон»), предоставляющих ночлег и еду путешественникам, нужно было преодолеть Муакчэ — крутой перевал, где в то время водились тигры. В наши дни это широкая пологая дорога, но в эпоху Чосон по ней с трудом могла пройти одна лошадь. Вероятно, присутствовали и стратегические соображения, но главной причиной было, видимо, то, что ключевые города строились по берегам рек, а значит имели под рукой надёжные водные пути.
Хончже-вон с его прекрасным окрестным пейзажем, включающим густой сосновый лес и ручей, был идеальным местом, чтобы устроить проводы миссии, отправляющейся в Китай. В официальную миссию входило около 30 человек, но вместе с ними ехали также возницы, рабочие и слуги, перевозившие подношения, поэтому в малых миссиях бывало более 300 человек, а в больших — более 500. Если прибавить сюда членов семей и родственников, пришедших попрощаться, а также зевак, то по тем временам это, наверное, была огромная толпа. Нынешний рынок Инван, вероятно, появился благодаря улице, на которой в те времена продавали «тток» толпам доброжелателей во время отправления миссий.
Разомлев от королевского угощения, люди обменивались прощальными подарками, такими как веера, кисти для писььма, подсвечники и колпаки из промасленной бумаги для защиты шляп «кат» от дождя. Чтобы до захода солнца добраться до Пёкче-гвана, первой остановки на ночлег, следовало рано закончить празднование.

День второй: от Пёкче-гвана до окружного ведомства Пхачжу

От переправы Тучжи в верхнем течении реки Имчжин-ган лодки «хванпхо-ттотпэ» возят туристов до Коранпхо и обратно. Движение по 6-километровому маршруту с использованием точных копий лодок с жёлтыми парусами эпохи Чосон было открыто в марте 2004 г., что позволяет туристам осмотреть часть реки Имчжин-ган, закрытой для гражданских лиц после окончания Корейской войны в 1953 г.

«С двумя сопровождающими мы преодолели холм Хеым и около полудня достигли Пхачжу. Я заранее послал письмо учителю Сон Хону и ждал ответа, но он отсоветовал мне навещать его. Я сразу послал человека с благодарственным письмом и искал его учения» (Чо Хон. Чочхон ильги (Дневник путешествия ко двору Мин)).

Покинув Пёкче-гван, миссия двигалась по нынешней национальной трассе №78 до перевала Хеым-нён (Хеым-рён), который лежит на пути из Кояна в Пхачжу. Это был крутой перевал, через который со времён Корё проходила кратчайшая дорога из Ханяна в Кэсон, поэтому там построили для отдыха постоялый двор Хеым-вон и буддийский храм. Примерно в двух километрах в сторону Пхачжу от места, где был Хеым-вон, стоят высеченные из природной скалы два гигантских Будды. Перед этими величественными фигурами, наверняка, была дорога, по которой ходили беззащитные простолюдины, сбиваясь в толпу, чтобы противостоять грабителям.

Те, кто отправлялся в путь, возможно, молились здесь о благополучном возвращении, а те, кто возвращался, испытывали облегчение, завидев издалека каменные божества. Сейчас взгляд этих простых, высеченных из скалы Будд, устремлён на кладбище у подножия стоящей напротив горы. Слева вдалеке, в направлении Сеула, виднеются очертания горы Пукхан-сан.
Чо Хон (1544—1592) был членом миссии Чосона, которая в 1574 году отправилась ко двору Мин, чтобы поздравить с днём рождения императора Ваньли. По дороге в Китай участники миссий нередко попутно посещали могилы своих предков или навещали высокопоставленных «сонби», чтобы послушать их наставления. В Пхачжу, на Бычьем перекате (Уге) и в Каштановой лощине (Юльгок) соответственно, жили и водили дружбу известные конфуцианские учёные Сон Хон (1535—1598) и И И (1536—1584). Оба вышеназванных топонима впоследствии стали псевдонимами учёных. Чо Хон, родившийся и выросший в соседнем Кимпхо, был учеником этих двух «сонби». Впоследствии Чо Хон, являясь последователем учения И И, был известен при дворе своей прямолинейностью. В год, когда разразилась Имчжинская война, Чо Хон сражался с врагом во главе 700 воинов «Ыйбён» («армии справедливости») и погиб в бою.
За каменными Буддами находится могила Сон Хона и мемориал его памяти. На месте, где находилось окружное ведомство Пхачжу, встала Начальная школа Пхачжу, а в прошлом году завершили строительство тоннеля под перевалом Хёым-нён.

День третий: от Пхачжу до Кэсона
«Мы покинули Пхачжу ранним утром и, когда мы прибыли в Каштановую лощину (Юльгок), я посетил И Сукхона (ещё одно имя И И). Сукхон был болен и ещё не оправился от болезни. Мы долго ждали, и наконец он появился, но выглядел очень уставшим. Усевшись друг напротив друга, мы посетовали по поводу состояния дел в стране и обсудили разные другие темы: душу человека и душу, стремящуюся к правильному Пути, теорию о единоначалии ли (принципа) и ци (основы материального мира, материальной силы)»(Хо Бон. Чочхонги (Дневник посланника в Китай)).Хо Бон (1551—1588) был старшим братом поэтессы Хо Нансорьхон (1563—1589) и Хо Гюна (1569—1618), автора «Истории Хон Гильдона».

Поздоровавшись с И И, Хо Бон отправился в павильон Хвасок-чон, куда часто наведывался его друг. Оттуда был виден новый дом И И. Дом был построен на крутом склоне, но ещё стоял не имея разделительных стен. И И хотел жить в этой деревне, собрав всю свою семью. Глядя оттуда на петляющую реку Имчжин-ган и простирающиеся за ней горы, Хо Бон, знавший об этом желании учёного и о бедственном финансовом положении великого конфуцианца, который тремя месяцами ранее оставил пост чиновника королевской канцелярии, не мог не проникнуться состраданием к И И.

Хорогору — это треугольный форт эпохи Корё. Длина сохранившей крепостной стены составляет около 400 м. Часть реки Имчжин-ган у Коранпхо, где расположен форт, с середины VI века на протяжении 200 лет служила границей между Когурё и Силла. Здесь происходили ожесточённые сражения между этими двумя государствами, а также между Силла и Танским Китаем.

Но уже в следующем году влиятельные конфуцианцы разделились, причиной чему послужило определение направления реформ, и тогда Хо Бон оказался противником И И, к которому испытывал уважение и сострадание. В 1583 году Хо Бон в конечном итоге обвинил И И в пренебрежении официальными обязанностями. После отставки с поста министра военного ведомства состояние здоровья и так больного учёного ещё больше ухудшилось, и в следующем году он скончался. После себя И И оставил только кабинет, заполненный книгами, да несколько кремней. Для Хо Бона эти события тоже имели последствия: он был сослан, никогда больше не занимался политикой и бесцельно скитался по свету, пока не умер в возрасте 38 лет. Недалеко от павильона Хвасок-чон находятся конфуцианская школа Чаун, где хранится поминальная табличка И И, и посвящённый ему мемориал.
Скрытая зарослями Имчжинская переправа расположена слева от Хвасок-чона. Здесь Ыйчжу-ро пересекает Имчжин-ган в направлении Тонпха, поскольку в этом месте река узкая и неглубокая.

Естественно, переправа была стратегическим узлом обороны столицы, через неё также проходил официальный маршрут, которым пользовались чиновники и посланники, тогда как торговцам и обычным путешественникам приходилось пересекать реку в Коранпхо. Коранпхо — это самый северный порт на реке Имчжин-ган, где торговали морепродуктами с западного побережья и сельхозпродукцией с континентальной части. Рядом с портом есть широкий перекат, по которому в любое время можно перейти реку вброд, лишь засучив штанины. По этому перекату во время Имчжинской войны переправились японские захватчики, а во время Корейской войны — танки северокорейской армии. Рядом находится старинный форт — укрепление времён Когурё, носящее имя Хорогору, а также могила последнего короля Силлы Кёнсуна, исходя из чего можно предположить, что эта дорога была значимой ещё в период Трёх государств (57 г. до н.э. — 676 г. н.э.).
Сейчас это военная зона, но старинные лодки под жёлтыми парусами — «хванпхо тотпэ» — возят путешественников от пристани Тучжири в верхнем течении Имчжин-ган до окрестностей Коранпхо, а на Имчжинской переправе время от времени открывают исследовательские маршруты, позволяющие наблюдать за экосистемой. Отсюда до Кэсона, который лежит за ДМЗ, каких-то 40 ли, или 15 км.

Коранпхо, самый северный порт на реке Имчжин-ган, издавна играл роль переправы. Во времена, когда сельхозпродукцию перевозили по реке, её обменивали здесь на морепродукты с западного побережья. В верхнем течении реки, рядом с портом есть перекат, по которому в любое время реку можно перейти вброд, поэтому это место всегда было стратегически важным пунктом.

День четвёртый: всё ещё блуждая во сне
Когда я читаю по ночам записи о дипломатических миссиях в Китай, написанные нашими предками, то потом мне часто снится, что я заблудился. Повозка увязла в грязи, и я, не зная, куда идти, всю ночь блуждаю впотьмах. И тогда на рассвете, чтобы утешиться, я записываю эти строки, пришедшие из глубин памяти.
«Ни одно общество не является совершенным. Любому обществу естественно присуща некоторая степень загрязнения, несовместимого с декларируемым ими нормами и находящего конкретное выражение в определённой дозе несправедливости, бесчувственности и жестокости» (Клод Леви-Стросс. Печальные тропики).